ИНТЕРВЬЮ ELLE: ДАНИЛА КОЗЛОВСКИЙ:

Репутация Данилы Козловского — гроза журналистов, один из самых неудобных героев для фотосессий и интервью. «Готовься, он может встать и уйти посреди разговора, — предупреждали меня коллеги. — Или заявить, что вопросы твои глупые, и всю беседу просидеть с постным лицом. Он трудный, колкий и непонятный». Забегая вперед, скажу, что все так и есть: звезда «Гарпастума», «Распутина», «Духless’а», «Легенды № 17», «Академии вампиров», «Дубровского», а теперь и рекламы Chanel Coco Mademoiselle, в отличие от многих персонажей оте­чественного киноэкрана, не старается быть милым, не генерирует ежесекундно шутки и не сыплет забавными историями из собственной жизни по поводу и без. Он вообще не про пиар. Козловский, который родился в Москве, хотя у публики ассоциируется исключительно с Санкт-Петербургом, и сам как город на Неве: печальный, честный и невыразимо прекрасный. Парадокс в том, что четыре съемочных часа с «неудобным» героем пролетели как один миг. Эмоция за эмоцией: Данила смеется, Данила хмурится, Данила изображает Роберта де Ниро. Итог: сотни кадров, из которых почти невозможно выбрать лучший, сорок минут разговора, из которого не выкинешь ни слова, и команда ELLE, где все как один влюблены в Козловского.

ELLE Какое впечатление произвела на вас Кира Найтли?
Д.К. Самое замечательное. Она очень простой в общении, милый, прелестный человек, с которым невероятно легко и приятно работать.
ELLE Какую роль играют запахи в вашей жизни?
Д.К. Абсолютно все имеет свой аромат. Детство, юность, прошлое в целом... Скажем, когда я приезжаю в Москву весной, в меня врезается этот запах — теплый, особенный, и я мгновенно оказываюсь в детстве. Недавно был в Италии и ощутил тот самый аромат, который впервые почувствовал в 2004 году, — мы с курсом приехали в Италию, это была моя первая «заграница». И вдруг, спустя 10 лет, тот же запах — и сразу столько воспоминаний...
ELLE В Chanel о вас отзываются как о настоящем трудоголике. Как вы понимаете, что готовы к роли?
Д.К. Такого не бывает. Готовиться можно вечно, бесконечно, и все равно останется ощущение, что чего-то не доделал. С другой стороны, каждая роль требует своей степени готовности, в зависимости от требований, предъявляемых режиссером, от времени, которым ты располагаешь, от сценария и твоих собственных внутренних стандартов. В «Легенде № 17», например, было необходимо хорошо кататься на коньках. И я, насколько мог, ­освоил это занятие. Может, и не так хорошо, как мне самому хотелось бы, но для работы хватило. А дальше мне помогли дублеры, режиссер Коля Лебедев, ­спецэффекты, монтаж…
ELLE Это такой западный подход — сделать все, чтобы «слиться» с героем? Американские звезды худеют, полнеют, чуть ли не под нож ложатся ради роли. Можно ли, по вашему мнению, вообще сравнивать Голливуд с российской киноиндустрией?
Д.К. Я бы не стал сравнивать. В России очень молодая индустрия, ей всего 24 года. Я начинаю отсчет времени от распада Советского Союза, когда мы практически лишились профессии как таковой и начали развиваться едва ли не с нуля. У нас все впереди, мы растем, я абсолютно убежден в этом. Основная сложность российской киноиндустрии не техническая «отсталость» и не кадры, а проблема с профессиональной культурой, этикой и репутацией.
ELLE Объясните — что это значит?
Д.К. Иногда люди, занятые в кино, не дорожат своим местом, именем, они позволяют себе, совершая ошибки, сильно на эту тему не беспокоиться. Подумаешь, ну ошибся, ну ничего. Даже страх увольнения не пугает.
ELLE А вы склонны к самокритике? Собственные ошибки видите и помните?
Д.К. У нас такая профессия, в которой, если ты ошибаешься, это сразу видно — на экране, на сцене. Критики, а главное, зрители просто не дадут тебе забыть об ошибке.
ELLE Кто для вас безусловный авторитет в российском кино?
Д.К. В первую очередь это Лев Абрамович Додин, мой учитель. Валерий Николаевич Галендеев, грандиозный педагог по речи и мой учитель. Это Владимир ­Меньшов, Валерий Тодоровский, Олег Меньшиков… Все это люди, с которыми меня связывает много большее, чем просто знакомство.